И все.

– Чего я не могу понять, – негромко проговорила Хелена, – так это, куда пропали все книги. Уж их-то у Нолана всегда хватало. Он жить не мог без чтения. Как вы думаете, книги тоже грабители унесли?

– Начитанные воры. Может быть, Хелена. А ценные экземпляры у Нолана были?

– Вы имеете в виду коллекционные? Не знаю. Просто помню его комнату дома – все стены в книжных полках.

– А здесь вы у него впервые?

– Да. – Это прозвучало как признание. – Была у него одно время квартирка в Вэлли, там я его пару раз навещала. Но после того как Нолан пришел в полицию, он переехал, и...

Поправив зачем-то покрывало на кровати, она пожала плечами.

– А не мог ваш брат отдать кому-нибудь все книги?

– С чего это вдруг?

– Иногда люди, принявшие решение уйти из жизни, раздают друзьям и знакомым свои вещи. Отрезают для себя, так сказать, пути отхода назад.

– О...

Глаза ее заволокла дымка, и я понял, о чем она сейчас думает: мне он не дал ничего.

– Но могла быть и другая причина, Хелена. Вы говорили, Нолан менял свои взгляды внезапно. Если книги имели отношение к политике, к тому, во что он уже перестал верить, то почему бы ему их просто не выбросить?

– Ладно. Лучше пойти и проверить машину.

Садику за домом уделялось больше внимания, чем фасаду: абрикосовые, персиковые и лимонные деревца наполняли цветущим ароматом воздух. Гараж был рассчитан на две машины. Хелена толкнула левую дверь, нашарила на стене выключатель.

Покрытый тонким слоем пыли красный «фиеро» стоял на полуспущенных шинах. Было видно, что за руль давно никто не садился.

Я подошел к водительской дверце. Металл вокруг замка в глубоких царапинах; стекло покрыто трещинами, но целое.

– Они пытались ее вскрыть, Хелена. Но что-то их испугало, или же не хватило времени.

– Сегодня же распоряжусь, чтобы автомобиль отбуксировали. – Она вздохнула.

Остальную часть гаража занимал деревянный верстак, полки с байками краски и засохшими кистями; к стене прислонен велосипед, без одного колеса. На полу – спущенный баскетбольный мяч и несколько картонных коробок. Ящик для инструментов пуст.

– Значит, их тоже забрали, – уронила Хелена. – Нолану купили набор еще в школе, тогда у него был период творчества – увлекся резьбой по дереву и выпросил у родителей подарок. Обошелся он недешево. Но интерес к резьбе у брата быстро пропал... Может, в коробках книги?

Она склонилась проверить. Верхняя из коробок оставалась незапечатанной.

– Пусто. Даром тратим... Ого! Взгляните-ка сюда!

Она приподняла вторую коробку, оказавшуюся, судя по ее напрягшимся рукам, довольно увесистой.

– Ленту не сорвали. – Ключом от дома Хелена безуспешно попыталась взрезать широкую полосу скотча. Я достал из кармана армейский нож.

Внутри оказалось несколько больших, затянутых в ледерин альбомов. На верхнем была тисненная золотом надпись: «Фотографии». С расширившимися от удивления глазами Хелена раскрыла альбом и принялась быстро перелистывать страницы.

На различном фоне одно и то же семейство: дородная мать, невзрачный отец и двое симпатичных белокурых детишек. Позади виднелись деревья, или морская синь, или чертово колесо в парке, или просто голубое небо. На всех снимках Хелена не старше двенадцати. Интересно, потом семейной жизни пришел конец?

– Домашние альбомы. Они всегда были у матери. После ее смерти я обыскалась их, не подозревая, что они у брата. – Хелена перевернула очередную страницу. – Отец и мать... такие молодые. Как это все... – Она альбом захлопнула. – Потом как-нибудь досмотрю.

Хелена отнесла коробку в свой «мустанг», поставила на переднее сипенье и захлопнула дверцу.

– Во всяком случае, хоть что-то я нашла. Благодарю вас, доктор.

– Не за что.

– Машиной я займусь завтра. – Она поднесла к груди руку, пальцы слегка подрагивали. – Забрал альбомы, не сказав ни слова. Почему? Почему он мне ничего не сказал?

Глава 14

В десять утра позвонил доктор Рун Леманн.

– Я просмотрел свои записи по Нолану. Как поживает его сестра?

– Терпимо. Хотя приходится ей несладко.

– М-да. Ну... он был довольно сложным молодым человеком.

– Сложным и блестящим.

– Вот как?

– Сестра говорила, что тесты свидетельствовали о его высокой одаренности.

– Понимаю... Интересно. А сама она тоже личность одаренная?

– Она просто интеллигентная женщина.

– В этом нет и тени сомнений. Вот что, если вы подъедете ко мне где-то около полудня, я смогу уделить вам минут двадцать. Но особых открытий гарантировать не могу.

– Спасибо, что нашли время.

– Это входит в мою работу.

Буквально через минуту раздался звонок от Майло.

– По словам коронера, на теле Латвинии никаких следов изнасилования. Хукс говорит, что у Монтеса на время убийства алиби.

– Хорошее?

– Не стопроцентное, но часто бывает так, что только у настоящих преступников есть железное алиби. Уборщик с семи до половины двенадцатого был в магазине спиртного. Это подтверждает владелец, у которого на Монтеса нет никаких жалоб. Потом он направился домой, к жене и детям – двум дочерям. Все трое клянутся, что сразу после полуночи Монтес улегся спать и больше никуда не выходил. Жена поднялась в три ночи в туалет, она видела его спящим. А в пять утра он разбудил ее своим храпом.

– Жена.

– Да, но Монтес не вызывает сомнений: они живут вместе уже тридцать пять лет, у него отличный послужной список во Вьетнаме, никаких претензий в полиции, ни одного задержания, даже за нарушение правил движения. Директор школы утверждает, что у Монтеса со всеми прекрасные отношения, всегда готов помочь и не боится лишней работы, заботится об учениках. Говорит, что перерезать веревку и уложить девочку на землю – поступок очень в его стиле. Пару лет назад мальчишка потерял от чего-то сознание, так Монтес сделал искусственное дыхание и спас его.

– Настоящий герой.

– Это еще не все: Хукс отыскал какого-то его вьетнамского сослуживца, живет в том же квартале. Монтес и в джунглях показал себя молодцом, спас шестерых солдат.

Куча медалей. Сейчас я четко вспомнил: вьетконговцы вздергивали трупы наших, а мы их срезали. Сработал старый синдром. Что же касается Латвинии, Хукс и Макларен беседовали с ее бабкой, та заявила, что девчонка неисправима, выходила из дома когда вздумается и слушать ничего не хотела. Никаких постоянных мальчиков, никаких банд. Просто глупышка, неустойчива, по словам соседей, ее легко было подбить на что угодно. Временами на нее находило, и она начинала петь, плясать, задирать юбку, раздеваться.

– Наркотики в крови не обнаружены?

– Заключение лаборатории еще не получено, но коронер сказал, что отметин от иголок на теле нет. Зато в носовой полости небольшие язвочки и кое-где рубцы на сердечной мышце, так что насчет кокаина можно не сомневаться. Я по-прежнему пытаюсь найти убийц глухих девочек в других наших подразделениях и попутно проверяю записку с буквами. То и другое пока безрезультатно. Похоже, DVLL – просто какая-то чушь.

– С одеждой Айрит что-нибудь вышло?

– Все возвращено родителям, а в карманах, если верить протоколу досмотра, ничего не было.

– Одежду вернули в соответствии со стандартной процедурой?

– Нет, но поскольку на ней отсутствовала сперма или какие-либо иные выделения убийцы, а отец девочки – шишка, то можно понять, как все происходило. – На мгновение Майло смолк. – Да, промах. В этом пункте адвокат убийцы нам спуску бы не дал.

– Не хочешь попросить Кармели показать тебе одежду?

– Думаешь, имеет смысл?

– Нет, наверное, но к чему допускать еще одну ошибку.

– Ты прав. Затрону этот вопрос, когда буду разговаривать с матерью. Я оставил Кармели записку, с почтением напоминая о необходимости встречи и прочее, но ответа пока не дождался. Полагаю, одежду уже закопали. Евреи хоронят одежду?

– Не знаю.