На одной из кушеток сидела прекрасная смуглокожая женщина лет тридцати, с длинными вьющимися черными волосами и глубоко посаженными, подернутыми влагой черными глазами. Полные губы потрескались, скулы так обтянуты кожей, что кажется, вот-вот прорвут ее. Складки бесформенного коричневого платья падают ниже колен, ноги в простых, без каблуков, туфлях. Никаких украшений. Пустой, ничего не выражающий взгляд.

Кармели придвинулся к жене. Я старался не смотреть на супругов – не потому, что меня смущала ее красота; я видел снимки мертвой Айрит, а сейчас передо мной сидела женщина, в которую та превратилась бы, если бы ей дали возможность вырасти.

– Детектив Стерджис и доктор Делавэр, – представил нас Кармели. – Моя жена Лиора.

– Здравствуйте, – мягким голосом проговорила она, безуспешно пытаясь улыбнуться.

Мы с Майло по очереди пожали ее вялую и влажную ладонь.

Я знал, что она вернулась к преподаванию, а значит, не могла уже позволить себе находиться в таком угнетенном состоянии на уроках. Выходило, что наш визит выбил ее из колеи.

– О'кей. – Кармели опустился на кушетку рядом с женой и жестом предложил нам занять кресла у кофейного столика.

Усевшись, Майло завел речь – полную выражения симпатий, сочувствия и прочего. Получалось у него это неплохо: несмотря на то что Кармели хмурился, жена его немного ожила – плечи ее стали чуть прямее, в глазах появился какой-то блеск.

Я видел такое и раньше. Некоторые люди, в особенности женщины, реагировали на Майло моментально. Самому ему это не приносило никакого удовлетворения, он вечно боялся сфальшивить, но тем не менее всегда договаривал до конца. А что еще оставалось делать?

– Отлично, отлично, – нетерпеливо произнес Кармели. – Все это мы уже поняли. Давайте к делу.

Жена бросила на него взгляд и произнесла какую-то фразу – по-видимому, на иврите. Дипломат еще суровее свел брови и поправил узел галстука. Оба супруга выглядели мягкими и добрыми людьми, которых чудовищное горе напрочь лишило сил жить.

– Мадам, – начал Майло, – если вы можете нам что-нибудь...

– Мы ничего не знаем. – Кармели коснулся локтя жены.

– Он прав. Все, что мы могли бы рассказать, вам уже известно. – Шевелились только губы; платье, казалось, облекало бестелесный дух, а не женскую фигуру.

– Я не сомневаюсь в этом, мадам. Мне приходится задавать вам вопросы только потому, что люди иногда внезапно вспоминают какую-то мелочь, показавшуюся им на первый взгляд совершенно незначительной. Не хочу сказать, что сейчас у нас с вами именно такой случай, но...

– Ради Бога, – перебил его Кармели, – неужели вы думаете, что знай мы хоть что-нибудь еще, мы бы вам не сказали?

– Безусловно, сказали бы, сэр.

– Я понимаю вас, – произнесла Лиора Кармели. – С того дня, как Айрит... ушла от нас, я все время думаю. Мысли... они не дают покоя. Особенно по ночам. Я постоянно думаю, думаю...

– Лиора, – вновь вмешался Кармели.

– Я думаю, – повторила она, как бы сама этому удивляясь. – О глупых, о немыслимых вещах: монстрах, демонах, нацистах, сумасшедших... Иногда во сне, иногда наяву. – Она прикрыла глаза. – А иногда невозможно определить разницу.

Лицо Кармели стало белым от гнева.

– Странное дело, – продолжала его жена, – во сне никогда не бывает Айрит – только чудовища... Я чувствую, что она где-то рядом, но не могу рассмотреть ее, а когда пытаюсь, то... ее образ... он ускользает от меня.

Женщина взглянула на меня. Я кивнул.

– Айрит была моим сокровищем.

Кармели опять зашептал ей в ухо что-то на иврите, но жена, казалось, не слышала его.

– Это переходит все границы, – обратился он тогда к Майло. – Я требую, чтобы вы покинули мой дом.

– Сны с чудищами, – Лиора коснулась руки мужа, – представляются мне такими... детскими. Черные твари... с крыльями. Маленькой Айрит очень боялась черных крылатых чудищ – дьяволов. На иврите мы зовем их shedim. Баал-Зебуб – на нашем языке значит «повелитель мух». Как в книжке для школьников... Был такой бог у филистимлян, но в его власти находились насекомые и болезни... На английском его имя произносится как Вельзевул. В детстве Айрит часто снились кошмары про мух и скорпионов. Она просыпалась среди ночи и с плачем просилась в нашу постель... я рассказывала ей сказки про шедим. Читала Библию, про то, как нас – то есть филистимлян – покорили... и дурацких их богов... мою культуру... моя семья родом из Касабланки, у нас замечательные сказки, я все рассказывала их ей... сказки о детях, которые побеждают чудовищ... – Лиора улыбнулась, – и Айрит переставала бояться.

На стиснутых кулаках ее мужа побелели суставы.

– Я думала, мне удалось победить ее страхи, потому что дочь перестала проситься к нам. – Она посмотрела на Кармели – тот сидел, уставившись взглядом в пол.

– Боялась ли чего-нибудь Айрит, когда подросла? – спросил Майло.

– Ничего. Совершенно ничего. Я считала, что в этом мне очень помогли наши сказки.

Лиора издала краткий смешок, такой резкий, что я похолодел.

Кармели вскочил, подошел к столу и вернулся с коробкой бумажных салфеток – хотя глаза жены были сухи. Улыбнувшись, женщина с благодарностью отвела его руку.

– Моя маленькая храбрая девочка. Она понимала, что отличается от других... любила кокетничать... Однажды, когда мы жили в Копенгагене, какой-то мужчина на улице схватил ее и попытался поцеловать. Ей было тогда девять, мы отправились по магазинам, и я, вместо того чтобы идти родом, унеслась куда-то вперед. Но ведь Копенгаген всегда считался таким спокойным городом. Был там один музей, на Строгет, главной торговой улице, Музей эротики. Мы-то ни разу туда не ходили, но народ у него толпился постоянно. Датчане очень уважают мораль, но вот музей тот, видимо, привлекал всяких больных, потому что мужчина...

– Достаточно, – оборвал ее Кармели.

– ...подхватил Айрит и стал целовать ее. Пожилой уже человек. А она не слышала его шагов, аппарат был отключен, как обычно. Пела, наверное.

– Пела песни?

– Про себя. Не настоящие песни, а так, свои собственные. Я сразу это понимала – у нее голова начинала покачиваться из стороны в сторону, вверх и вниз, вверх и вниз.

– Она уже давно прекратила это, – напомнил Кармели.

– Что же Айрит сделала, когда мужчина схватил ее? – спросил Майло.

– Ткнула его кулачком, вырвалась и тут же расхохоталась – он выглядел таким испуганным. Небольшого роста, пожилой человек. Больной. – Лиора постучала пальцем по виску. – Я поняла, что что-то происходит, только когда услышала за спиной гневные вопли на датском и, обернувшись, увидела двух парней, держащих старика за руки, и Айрит, которая стояла рядом. Молодые люди были свидетелями всей сцены с самого начала, они-то и пояснили, что старик не в своем уме, но совершенно безобиден. А Айрит все смеялась и смеялась. Старика стало жалко.

– То было в Дании, – заметил Кармели. – Здесь – Америка.

Улыбка на лице его жены исчезла, она обреченно склонила голову.

– То есть вы считаете, что Айрит не боялась незнакомцев? – задал очередной вопрос Майло.

– Она ничего не боялась, – ответила Лиора.

– Значит, если незнакомец...

– Не знаю. Я ничего не знаю! – Внезапно она разразилась слезами.

– Лиора! – Муж взял ее за руку.

– Я не знаю. Может быть. Но я не знаю! - Она высвободила руку и отвернулась, уставившись на голый пластик стены. – Наверное, нужно было рассказывать ей другие сказки, в которых демоны побеждают, поэтому детям нужно быть осторожными...

– Мадам...

– Прошу вас, – с видимым отвращением обратился Кармели к Майло, – это превращается в абсурд. Я настаиваю на том, чтобы вы покинули нас. – Он подошел к двери.

Мы поднялись.

– Последний вопрос, миссис Кармели. Одежда Айрит – вы отправили ее в Израиль?

– Одежду? – переспросил муж.

– Нет, – ответила Лиора. – Мы отправили только... она... когда мы... по нашей традиции хоронят в белом саване. А одежда ее здесь. – Она повернулась к мужу. – Я просила тебя позвонить в полицию, а когда ты этого не сделал, обратилась к твоему секретарю. Одежду привезли месяц назад, я сохранила ее. – Кармели с изумлением посмотрел на жену. – Она лежит в «плимуте», так я спокойнее чувствую себя за рулем.